Испания в III в. до н.э. и в этническом, и в социально-политическом плане представляла довольно пеструю картину. Финикийские и греческие колонии являлись небольшими, но очень важными ячейками развитого классового общества. Местные народы были очень разнообразны. В Южной Испании еще довольно долго существовало тартессийское государство, а затем на его развалинах образовались небольшие царства. Одновременно с ними на юге и юго-востоке Пиренейского полуострова и, как исключение, в одном случае на востоке возникли «номовые государства», состоящие из городского центра с округой. А за их пределами находились общества, еще не перешедшие рубеж между родовым строем и государством.

Испанские племена в III в. до н.э.



Эти общества находились на разных стадиях родового строя, в том числе и весьма продвинутых. Некоторые из них стояли уже накануне превращения в государства. При этом пути становления государственности были различны. Если некоторые иберские племена (илергеты, эдетаны) шли к возникновению монархий на племенной основе, то кельтиберы — к аристократическим республикам. Другие родоплеменные объединения, как в неиндоевропейской, так и в индоевропейской зонах полуострова, были более отсталыми, но тоже в разной степени. Дальше других от уровня государственности стояли, по-видимому, харацитаны и, может быть, горные васконы, а также некоторые другие племена.

Тартессийская держава распалась в V в. до н.э. под ударами карфагенян. Но государство тартессиев сохранилось. Античные авторы неоднократно упоминают тартессиев, противопоставляя их иберам. Силий Италик в своих трудах упоминает города, подчиненные «Аргантониевым внукам», что дает представление о ее территории. Все перечисленные поэтом города находятся в долине Бетиса и на крайнем южном выступе Пиренейского полуострова. Ее жители имели иной, чем у остальных иберов, язык и письменность, свои исторические сочинения, законы, составленные в стихах. Культура этого района отличалась большей простотой и сохранением старых традиций, идущих от времени существования Тартессийской державы. Обычно эту культуру отличают от ориентализирующей тартессийской и называют турдетанской.

При сравнении территории «второй» Тартессиды с границами Тартессийской державы видно, что тартессии утеряли не только власть над другими народами Южной Испании, но и западную часть собственных земель, включая Онубский район. Это не могло не сказаться на экономической базе тартессийского государства в V—III вв. до н. э. Долина Бетиса отличалась необыкновенным сельскохозяйственным богатством, а омывающие Турдетанию воды обилием рыбы. Именно разработка этих богатств и стала основой процветания турдетанов и их предшественников — тартессиев. Серебро не исчезло из жизни тартесиев, но его стало меньше. Даже в центрах, оставшихся в составе Тартессиды, выплавка его сократилась. Так что первенствующую роль теперь играет именно сельское хозяйство, в котором преобладающее место занимают выращивание зерна и оливы, изготовление оливкового масла и скотоводство.

О формах сельскохозяйственного производства в южной Испании в III-II в.в. до н.э. сведений нет. Однако о разработке рудников и обработке металла кое-что известно. Диодор говорит о разработке южноиспанских рудников до прихода римлян частными лицами. Возможно, часть добытой руды обрабатывали на месте, как это было и раньше. Но часть, несомненно, перевозили в более крупные центры. Таким центром в средней долине Бетиса была Кордуба, где раскопки обнаружили следы металлургии, хотя и в меньшем масштабе, чем в предыдущую эпоху. Они же показали, что отдельных мастерских в Кордубе не было и что металлургия по-прежнему носила домашний характер. При значительных находках местной керамики археологи пока не нашли гончарных мастерских; видимо, и гончарное ремесло было домашним.

Основной ячейкой этого государства были города. Силий Италик называет шесть городов. Если отбросить Кастулон, то это Кордуба, Гиспалис, Набрисса, Гаста и Картея. Есть сведения и о других городах. Видимо, в Тартессиде и в это время существовала иерархия городов, и отмеченные Силием выступают в качестве глав целых округов, в пределах которых располагались подчиненные поселения.

Один из этих городов — Гаста — в римское время имел определение «Царская» (Regia). Некоторые исследователи даже считали ее искомым городом Тартессом. Это был древний город, служивший, вероятно, резиденцией местного правителя. Расположенная на невысоком холме над восточной оконечностью поймы нижнего Бетиса, Гаста возникла еще в конце неолита. В IV—II вв. до н. э. этот город был значительным торговым центром.

Гаста владела городской областью. Эта область была довольно значительна, если Ласкута (Ласкутская башня), где в 189 г. до н. э. находились гастийские рабы, располагалась в ее пределах, поскольку лежал она довольно далеко от Гасты.

Значительным городом южной Испании в III в. до н.э. была также Кордуба, расположенная на пересечении сухопутных дорог и реки. Она была важным центром земледелия, скотоводства и выплавки меди, которую доставляли из недалеких рудников. Другим значительным центром был Гиспалис, до которого по Бетису могли подниматься морские суда. В окрестностях этого города отмечается необыкновенная плотность археологических местонахождений, слои которых датируются начиная от II тыс. до н. э. и до римского времени.

Раскопки в современной Лебрихе, которая, вероятнее всего, совпадает с древней Набриссой, показали, что речь идет о довольно старинном городе, существовавшем в течение всего I тыс. до н. э. Несомненно, до римлян существовала и Картея. Косвенные соображения позволяют говорить о значительности и древности тартессийской Картеи. Местоположение города было очень удобным, хорошо подходило для стоянки судов.

Указанные города играли значительную роль на юге Испании в III в. до н.э.. Они являлись важными экономическими либо религиозными центрами, восходящими ко времени существования Тартессийской державы. Поэтому естественно, что они являются и основными ячейками «новой» Тартессиды.

Однако, здесь имелись и другие города, в том числе Typтa. Их наличие подтверждает археология. Эти города, видимо, подчинялись тем, которые упомянул Силий Италик.

В долине Бетиса и окружающих районах в III в. до н.э. строились также укрепления башенного типа, охранявшие важнейшие торговые пути и самые богатые земледельческие территории. В древности сооружение этих укреплений приписывалось Ганнибалу, но современные исследования показали, что они относятся обычно к 400—200 гг. до н. э.

Раскопки показывают, что среди населения Южной Испании в III-II в.в. до н.э. выделяются три группы: знать, простой народ и зависимые люди. Страбон говорит о существовании у турдетанов древних законов. Их сохранение свидетельствует и о сохранении старых социальных порядков, включая наличие «плебса» и исполнителей «рабских служб». «Плебеи» были, по-видимому, основными производителями, занимавшимися земледелием, скотоводством, домашним ремеслом. Кем были те «частные лица», которые, по Диодору, разрабатывали рудники, мы не знаем. Само по себе существование аристократии сомнений не вызывает. Возможно, выделилась уже и жреческая знать, судя по скульптурам жрецов и жриц.

Социальное развитие городов Южной Испании в III - II в.в. до н.э.



Сохранение старых законов в пределах Южной Испании в III-II в.в. до н.э. показывает, что сохранился и старый политический строй, т. е. монархия. Если принять слова Силлия Италика об «Аргантониевых внуках» буквально, то можно считать, что сохранилась и старая династия. Однако в этом вопросе мы встречаемся с большими трудностями. Араврик и Форкис, возглавлявшие, по словам Силия Италика, тартессийское войско, — не цари, а «вожди». Цари появляются на этой территории только после окончательного уничтожения Тартессиды.

Тартессийское государство и после его сокращения и подчинения карфагенянам представляло собой сложное политическое образование, и царь не выступал лично в роли командующего, поручая это другому лицу. Таким лицом мог быть предводитель наемников.

После окончательной гибели Тартессиды на ее территории в III - II в.в. до н.э. возникло несколько сравнительно небольших царств. Их политическая структура упростилась, и теперь цари стали брать на себя и функции военачальников. Таким царем был Кулхас, или Колихант, властвовавший в 206 г. до н. э. над 28 городами, а в 197 — над 17. Его владения находились где-то в Турдетании, вероятнее всего — в долине Бетиса.

Царство другого царя — Луксиния — располагалось в средней части этой долины: ему принадлежали города Кармона и Бардон. В Южной Испании локализуются владения Аттена и Коррибилона, господствовавшего над городом Ликабром. Эти царства были не очень мелкими, хотя и уступали Тартессиде даже в ее уменьшенном размере. Под властью Кулхаса и Луксиния был не один город.

Развитие городов Южной Испании в III - II в.в. до н.э.



Эти государства возникли в сложных условиях II Пунической войны. Кельтские имена Кулхаса и Луксиния позволяют предположить, что оба они могли быть сначала предводителями наемников. В ряде случаев (видимо, именно так произошло с Кулхасом и Луксинием) предводители наемных отрядов захватывали власть в тех или иных местах, а затем, балансируя между воюющими державами, расширяли ее.

Под властью царей находились города, которые оставались основными ячейками и этих более мелких государств. О роли городов в военных действиях II Пунической войны нет сведений. Так, около Кармоны произошло большое сражение, но из описания Аппиана не видно, чтобы кармонцы играли в нем какую-либо роль. И позже, когда та же Кармона участвовала в восстании против римлян, она выступала не как самостоятельная единица, а как город под властью царя Луксиния. Видимо, самостоятельного значения эти города не имели.

Цари же активно участвовали в событиях. Ливий пишет, что Кулхас обещал Сципиону (по-видимому, в обмен на помощь в укреплении своей власти) всадников и пехотинцев. Римский автор использует слово conscripturus. Это говорит о насильственном наборе подданных Кулхаса в его армию, что свидетельствует о значительной власти царя. Армия Кулхаса насчитывала 3000 пехотинцев и 500 всадников. Насколько эта сила была значительной в тогдашних масштабах Южной Испании, не известно.

После полной гибели Тартессиды появились, по-видимому, и города, не подчиняющиеся царям. Таков был, как кажется, случай Гасты. В своей борьбе против римлян город выступал как самостоятельная единица и, следовательно, не входил ни в какое более обширное государство. Гаста, вероятно, имела собственного правителя, почему и получила прозвище «Царская».

Карфагеняне без нужды не вмешивались во внутренние дела подчиненных им государств и племен Южной Испании в III-II в.в. до н.э..

Иберская цивилизация складывалась постепенно на большом пространстве от Гибралтара до Пиренеев, а какое-то время и до Родана, под воздействием многих факторов, включая финикийское и греческое влияние. Эти влияния, особенно финикийское, были довольно значительными на юге и востоке Пиренейского полуострова. Население северо-востока такие влияния испытывало сначала в меньшей степени. В первой половине I тыс. до н. э. в этом регионе уже выделяется местная знать, концентрирующаяся, как кажется, вместе с обслуживающими ее ремесленниками в сравнительно небольших поселениях, занимавших важное стратегическое положение и контролирующих торговые пути. Многое в социальной структуре этого населения еще неясно, но, видимо, можно говорить о начавшемся процессе социального, политического и экономического расслоения, сопровождавшемся иерархизацией поселений, когда одно из них осуществляет контроль над другими, близлежащими. С V в. до н. э. можно говорить о существовании довольно развитой иберской культуры. Разнообразие условий, в которых находились те или иные группы иберского этноса, отразились и в различиях в социальном развитии этих групп.

Иберы II в.в. до н.э. против римлян



Одним из элементов иберского общества III - II в.в. до н.э. были города или, может быть, протогорода (oppida). Как правило, они располагались на холмах и были укреплены. Размеры таких городов различны — от 44 га в Кастулоне до менее 1 га в поселении Пуэнте Таблас, но в целом в южной части иберской территории они обычно более крупные, чем на востоке и северо-востоке Испании. В них ясно различаются две зоны: общественная и частная, что свидетельствует о существовании какого-то управленческого аппарата. Их заполняли сравнительно небольшие дома, построенные без особого порядка, и среди них пока нельзя выделить особенно роскошные. Такие города являлись центрами окружающих территорий. На этих территориях располагались более мелкие поселения, подчинявшиеся крупным и тесно связанные с ними не только политическими, но и экономическими узами. Существовали и укрепленные городища, размерами не уступающие городам, но населявшиеся только время от времени, видимо, в период большой опасности. Уже само наличие таких укрепленных убежищ для окрестного населения подразумевает существование неукрепленных поселений, деревень, жители которых и укрывались в случае необходимости за стенами крепостей.

Некоторые иберские города в III - II в.в. до н.э. становились самостоятельными. Таким городом на юге была Астапа. И Ливий, и Аппиан говорят, что этот город до конца стоял на стороне карфагенян, когда почти все окружающие перешли на римскую сторону. Астапийцы же предпочли все сами погибнуть и уничтожить все свое имущество, но не сдаться на милость завоевателя.

На территории бастетанов подобной общиной мог быть Оронгис. Известно, что в распоряжении города находилась территория, на которой располагались земля и рудники. Эти владения и были основой богатства города, который Ливий называет богатейшим. Здесь, как и в Астапе, существовала площадь, где тоже собирались граждане. Описывая Испанию гораздо более позднего времени, Плиний упоминает город Ментесу Бастетанов. Возможно, что в конце III в. до н. э. Оронгис входил в сферу влияния Ментесы (или Месесы) либо даже ей подчинялся.

Самостоятельную и весьма активную роль играл оретанский Кастулон, как показывает его поведение во время II Пунической войны, когда он переходил от карфагенян к римлянам и обратно. Ливий называет этот город сильным и знаменитым. Недаром Ганнибал, желая укрепить свои связи с иберами, взял себе жену из Кастулона. Основой богатства города были земледелие, скотоводство и металлургия. Базой кастулонской металлургии являлись богатые серебряные и свинцовые рудники окрестностей, подобные руднику Бебелон, который, перейдя во владения Ганнибала, давал тому 300 фунтов серебра ежедневно. Ремесленные мастерские располагались в особом квартале города, что может свидетельствовать об их выделении в особую социальную группу. Вел этот город и активную внешнюю торговлю. Его основными контрагентами до прихода римлян были карфагеняне, через которых до кастулонской знати доходили и греческие изделия, в том числе обильная эллинская керамика. Незадолго до римского завоевания Кастулон начал чеканить собственные монеты.

Выделяются и другие бастетанские города III - II в.в. до н.э., как Басти и Тутуги. Под их властью находились относительно обширные территории с более мелкими поселениями. В их экономике некоторую роль играла добыча металлов, но в еще большей степени земледелие и разведение овец и коз, а с другой стороны, контроль над торговыми путями, по которым товары внутренних районов полуострова доставлялись в порты побережья.

В Восточной Испании в III - II в.в. до н.э. самостоятельным городом был Сагунт. Это был довольно развитый центр, который еще до 219 г. до н. э. чеканил собственную монету с иберской легендой. Он активно торговал с греками и италиками. Ливий среди богатств Сагунта называет и плоды земли, что свидетельствует о существовании сельскохозяйственной округи. Этот город настолько выделялся среди соседей, что античные авторы считали его греческой колонией. Ливий называет Сагунт самым богатым городом к югу от Ибера и противопоставляет сагунтинцев испанцам.

Иберы в III - II в.в. до н.э.



Рассказ Ливия об осаде и взятии Сагунта Ганнибалом в 219 г. до н. э. позволяет представить в общих чертах управление городом. Во главе общины стоял претор, как его называет на римский манер Ливий. К «претору» пришел с предложением позорного мира некий Алорк. Но принять решение, от которого зависели жизнь и смерть города, «претор» в одиночку не мог. Он созвал сенат, который и принял окончательное решение в присутствии народа. Ливий говорит о populi cocilium; следовательно, речь идет не о неорганизованной толпе случайно собравшихся горожан, а о каком-то виде народного собрания. Народ выступает, таким образом, как важная, но в то же время пассивная инстанция, ибо окончательно решает вопрос все же «сенат», т. е. аристократический совет.

Такие города, как Сагунт или Астапа представляли собой города-государства, состоящие из собственно города и некоторой округи. В рамках этой округи в ряде случаев имелись другие города, которые были меньшего размера и явно подчинялись более крупным центрам. Такие политические единицы можно сравнить с «номовыми государствами» Древнего Востока. Однако таких городов-государств было немного. Может быть, на юго-востоке Пиренейского полуострова их было больше, на востоке же Сагунт представляется исключением из общего правила.

На территориях племен в III - II в.в. до н.э. тоже существовали города и иногда довольно обширные. Так, Тарракон занимал площадь в 9 га, а Ульястрет (современное название, ибо древнее неизвестно) — даже 18 га. Они могли быть центрами племен, но самостоятельно не выступали.

В иберских племенах в III - II в.в. до н.э. уже довольно далеко зашло социальное расслоение. Раскопки некрополей показывают наличие в одних случаях трех, в других четырех различающихся групп. Одну составляли простые ямы с самым скромным инвентарем, а противоположную — погребальные камеры под насыпными холмами, в которых кроме местных продуктов находились произведения греческих и финикийских мастеров, особенно сосуды, многие из которых использовались как погребальные урны. Между этими полюсами располагались сравнительно скромные могилы «среднего слоя». В таком некрополе, как Тутуги, эти группы даже занимали разные зоны, отделяясь друг от друга территориально. На основании этого можно говорить, что речь идет уже не только о фактическом, но об официальном делении общества.

Социальная структура иберских племен Восточной Испании в III - II в.в. до н.э.



Люди, похороненные в самых простых ямах, относились, вероятнее всего, к зависимому слою населения. Сравнительно большое количество захоронений «рабов» и их расположение на одном кладбище с остальным населением говорит скорее о клиентеле, чем о рабстве.

«Средний слой» иберских племен в III - II в.в. до н.э. составляли свободные члены общества. Одни их могилы содержат оружие, другие нет. В некоторых случаях, как в некрополях Басти и Эль Сигарралехо, и те и другие находятся на одном кладбище, в других располагаются на разных: лежащие недалеко друг от друга некрополи Эль Молар и Альбуферрета различаются тем, что в первом имеется оружие, а в другом его нет. Видимо, у иберов, по крайней мере в южной части иберского мира, среди свободного населения выделяются, с одной стороны, ремесленники, земледельцы, рыбаки, лишенные доступа к оружию, а с другой — те, кто это оружие имел. Вотивные статуэтки, находимые в святилищах Юго-Восточной Испании, представляют и конных, и пеших воинов. Учитывая, что в «варварском» обществе конь рассматривался как принадлежность знатного человека, можно считать, что пехотинцами были рядовые свободные, а конниками аристократы.

Об иберских аристократах III - II в.в. до н.э. не раз говорят античные авторы. Краткие упоминания сенаторов, старейшин, принцепсов многократно встречаются при описании войн на Пиренейском полуострове. Эти упоминания говорят об активности знати. Ее органом был совет, игравший довольно значительную роль. Совет мог действовать совместно с монархом, всячески его поддерживая, но мог и выступить против него.

Существование монархических институтов у иберов III - II в.в. до н.э. сомнений не вызывает. Повествуя о войнах с иберами, античные авторы не раз говорят о царях, царьках, властителях. Иберские монархи выступают в источниках как командующие или дипломаты. Это объясняется характером источников, говорящих преимущественно о войнах и дипломатических переговорах и лишь очень редко о внутренних делах племен и общин. Эти краткие сведения о «внутренней политике» касаются наследования власти. А она явно закреплялась за одним родом.

Показателем разложения иберского общества в III - II в.в. до н.э. является существование наемничества. Видимо, часть разорившихся соплеменников, возглавляемая какими-то аристократами, по тем или иным причинам не ужившимися дома, уходила в наемники. Их упоминает уже Фукидид, считая иберов среди варваров лучшими воинами. Воины-иберы не раз упоминаются в карфагенской армии.

Верхушку общества в иберских племенах в III - II в.в. до н.э. составляла родовая знать, а руководство им совместно с аристократическим советом осуществлял монарх. Эти две силы — совет и монарх — обычно, видимо, действовали согласно, но могли и вступать в противоречия друг с другом. В последнем случае царь не имел силы навязать свою волю ни всему племени, ни аристократии. В некоторых случаях царь мог быть и сакральной фигурой.

Эта картина, однако, не охватывает все иберское общество III - II в.в. до н.э.. Далеко не всегда римлянам или карфагенянам приходилось иметь дело с царями либо принцепсами. Часто, особенно в северной зоне, контрагентами завоевателей выступают целые племена. Археологические исследования в средней долине Ибера показали отсутствие ясных следов дифференциации во время, предшествующее римскому завоеванию. Здесь процесс развития родового общества был более медленным.

Итак, иберское общество в III - II в.в. до н.э. нельзя рассматривать как единое целое. Здесь уже выделяются «номовые государства», как Астапа, Оронгис, Кастулон, Сагунт. Ряд иберских «народов», по-видимому, более или менее близко подошел к рубежу, отделяющему позднеродовое общество от государства. Видимо, совсем близко к этому рубежу стояли илергеты. Процесс формирования нового общества шел медленнее в средней долине Ибера и у небольших племен между Ибером и Пиренеями. Дальнейшее же развитие было прервано римским завоеванием.

Среди народов внутренней части Испании в III - II в.в. до н.э. значительную роль играли кельтиберы, населявшие восточную часть Месеты и правобережную часть средней долины Ибера. Это — кельтский народ, основной фонд их материальной культуры восходит к галльштаттским культурам первой половины I тыс. до н. э., топонимика и ономастика кельтиберов — кельтская, к кельтским относится и их язык, хотя его место среди кельтских языков еще вызывает споры. Плиний упоминает четыре «народа» кельтиберов. О четырех кельтиберских племенах говорит и Страбон. Однако, современные ученые склоняются к тому, что кельтиберских племен было пять: ареваки и пелендоны, населяющие так называемую Дальнюю Кельтиберию, и титты, лузоны и беллы, обитающие в так называемой Ближней Кельтиберии.

Во главе племен Центральной Испании в III - II в.в. до н.э. стоял вождь. Эти вожди избирались, и в первую очередь именно для выполнения определенных военных функций. Например, когда вспыхнула война с римлянами, ареваки, беллы и титты собрались в Нуманции и избрали своим вождем Кара. Хотя выборы проходили в Нуманции, городе ареваков, и жители Сегеды, города беллов, выступали как просители, предводителем был избран человек из Сегеды, поскольку он был самым опытным в военном деле. После его смерти были избраны новые вожди — Амбон и Левкон, которые никак не были связаны с покойным Каром. Позже появились другие вожди, тоже не связанные со своими предшественниками. Детальный рассказ Аппиана упоминает вождей относительно редко. Все указывает на то, что функции вождей были ограниченны и кратковременны.

Как целое кельтиберское племя, а тем более союз племен, центрально-испанские племена в III - II в.в. до н.э. действуют редко. На территориях племен располагались различные города: у лузонов — Контребия, Нертобрига, Бильбилис, Комплега; у ареваков — Клуния, Терманция, Уксама, Сегонтия, Нуманция, Контребия Левкада, Арегада и др.; у беллов — Сегеда, Аркобрига, Аттас, Оцилис, Сегобрига, Контребия Белеска. Кроме городов, упоминаются также крепости (castella) и неукрепленные деревни. Неукрепленные поселки были небольшими и насчитывали 50—100 жителей. Они были, вероятно, родовыми поселениями. Города же были населены более плотно. Так, Нуманция насчитывала около 8000 жителей, а Терманция — 6500. Города были центрами нескольких родов. Например, среди жителей Контребии Белески можно найти представителей не менее десяти родов.

Именно эти общины были реальными социально-политическими единицами в III - II в.в. до н.э.. Так, совершенно самостоятельно действовали Комплега, Сегеда, Нуманция, Оцилис, Нертобрига, Палланция. Этим городам подчинялись более мелкие, а также крепости и деревни. Известно, например, что нумантинцы держали гарнизон в небольшом городке Маллии.

---

Во главе общин кельтиберских племен в III - II в.в. до н.э. стоял сенат, т. е. городской совет. Судя по древним имточникам, он имел судебные полномочия, но в других городах по поручению совета также выпускались монеты и заключались договоры.

Исполнительную власть осуществляли шесть магистратов, возглавляемых претором (так он именуется на римский манер, его местное название неизвестно). Все шесть магистратов принадлежали к разным родам. По-видимому, каждый из них представлял свой род или, может быть, избирался общим собранием, но от своего рода. Представители одного рода не могли занимать две должности сразу.

Основной ячейкой организации кельтиберов в III - II в.в. до н.э. была родовая община, гентилиция, входившая в состав городских общин. До нас дошло несколько десятков упоминаний гентилиций. Чаще всего упоминание гентилиции стоит между личным именем и патронимиком, и это свидетельствует о том, что родовая связь была для кельтиберов важнее, чем семейная. Это относится и к упоминаниям женщин, причем имя супруга также упоминается после гентилиции.

Таким образом, кельтиберское общество к III - II в.в. до н.э. сохраняло основные черты родового. Но старого родового равенства у кельтиберов уже не было.

С одной стороны, из общества выделяется знать. В руках аристократии сосредоточились и основные богатства. Это доказывается раскопками кельтиберских могил. Почти все некрополи (а некоторые содержат до 5000 могил) включают в себя как богатые, так и бедные погребения. Так, в некрополе Миравече из более чем сотни могил богатых только 17. Подобное отмечается и в других некрополях. Бедные могилы содержат обычно только урну с пеплом, нож и фибулу. Богатые погребения — это и погребения с оружием. Это означает, что знать монополизировала и владение оружием, оттесняя от участия в войне в обычных условиях широкие слои населения. Только в особых обстоятельствах, когда речь шла о свободе или порабощении, жизни или смерти племени, в военных действиях принимало участие все мужское население.

В Кельтиберии, как и вообще у испанских кельтов,в III - II в.в. до н.э. не отмечается выделение особого жреческого сословия, подобного запиренейским друидам. Сами аристократы чувствовали себя особо связанными с небесными силами.

С другой стороны, в кельтиберском обществе к III - II в.в. до н.э. выделяется зависимое население. Таким образом, в кельтиберском обществе выделяются два полюса: родовая знать и различные категории зависимых людей. Эти два полюса были тесно связаны друг с другом. Из своих амбактов, клиентов и «посвятившихся» аристократы составляли дружины, с которыми они могли действовать не только у себя на родине, но и на службе у иностранцев. Имеется много данных о кельтиберских наемниках.

Раскопки показали наличие в Кельтиберии в III - II в.в. до н.э. широкого слоя свободных людей, не вовлеченных в клиентско-патронские связи и отстраненные в обычное время от участия в военных действиях, что определяло и их подчиненное положение в обществе. Эти люди и были, видимо, основными производителями.

Кельтиберские племена Центральной Испании в III - II в.в. до н.э.



Отношения кельтиберов с внешним миром регулировались преимущественно двумя институтами: наемничеством и гостеприимством. Разумеется, и то и другое было свойственно не только кельтиберам, но и многим другим народам, особенно стоящим на той же или близкой ступени общественного развития. Гостеприимство и наемничество вели к установлению контактов, без которых кельтиберы обойтись не могли.

Согласно Диодору кельтиберы покупали вино от приплывавших торговцев. Контакты привели и к определенным влияниям. Влияние соседних иберов ощущается в принятии кельтиберами типично иберского оружия — фалькаты (кривого меча), в некоторых женских украшениях, как фибулы и пряжки поясов, письменности. В то же время ни греческого, ни финикийского импорта в доримской Кельтиберии не обнаружено, а это говорит об отсутствии прямых контактов с миром классического Средиземноморья. Исключением являются войны, во время которых кельтиберы могли принести на родину награбленные богатства. Порой эти богатства могли достигать значительного размера.

Таким образом, кельтиберское общество III - II в.в. до н.э. предстает перед нами как позднеродовое. Основной ячейкой жизни являлся родовой коллектив — гентилиция, но гентилиции объединялись в общины во главе с городом, и эта-то общность и выступает как реальная рамка организации общества. Племена можно рассматривать скорее как союзы таких общин. В особо грозных случаях, как это было иногда перед лицом римлян, возникал и союз кельтиберских племен. В обществе уже выделяются, с одной стороны, знать, а с другой — различные категории зависимого населения. Но еще оставалось большое количество свободного рядового населения, находившегося все же в неравноправном положении, судя по его отстранению от военных предприятий, явно наиболее выгодных и почетных.

---

Более архаичным к III - II в.в. до н.э. представляется лузитанское общество. Хотя упоминания гентилиций на территории лузитан редки, но и по этим редким упоминаниям можно говорить о родовом характере этого этноса. По Плинию в римской провинции Лузитании существовало 45 народов. Их значительную часть составляли, по-видимому, собственно лузитанские «народы». Хотя древние авторы не раз упоминают лузитанские города, собственно городов у лузитан практически не было. Речь могла идти о протогородах (oppida), укрепленных (castella) и неукрепленных (vici) поселках. Видимо, такой «народ», совпадающий с родовым объединением, и был реальной социально-политической единицей.

Руководство общинами здесь осуществляли старейшины. Для военных предприятий отдельные общины могли объединяться в более крупные союзы, во главе которых стояли избираемые вожди. И лишь однажды лузитаны сумели создать более крупное образование, охватывающее всю совокупность их племен, к которым примкнули и некоторые другие.

Внутри лузитанского общества III - II в.в. до н.э. уже отмечается имущественное расслоение. Привела ли имущественная дифференциация к социальной - неизвестно. Но в любом случае лузитанские аристократы едва ли составляли такой же обособленный слой, как кельтиберские. Рассказы о лузитанских войнах говорят о довольно больших лузитанских армиях, что было бы невозможным, если основными военными силами были аристократические дружины.

Лузитаны в III - II в.в. до н.э., по-видимому, переживали период так называемой военной демократии, и это объясняет особенно воинственный характер этого народа. У лузитан существовал обычай, согласно которому молодые люди, не имеющие имущества, но обладающие смелостью и силой, уходили в недоступные места, где объединялись в банды, промышляющие разбоями далеко за пределами Лузитании. Этот обычай, свойственный времени распада родовых отношений, напоминает италийскую «священную весну», и он служил, видимо, одним из главных путей расселения лузитан. Молодые и, следовательно, наиболее динамичные элементы лузитанского общества и составляли, вероятно, те отряды, которые боролись с римлянами, не имея правильной родовой организации.

---

Между лузитанами и кельтиберами в III - II в.в. до н.э. в западной части Месеты жили различные кельтские племена, наиболее крупными среди которых были веттоны. В свое время через эту территорию проходил важный торговый путь из Тартесса на северо-запад Испании. Постепенное увеличение спроса и самих тартессиев, и финикийских колонистов, требовавших все больше товаров из северных районов, привело к интенсификации торговли, в которую во все большей мере вовлекалась местная аристократия.

Археологические данные показывают, что в районе расселения веттонов и их соседей в западной части Месеты оседают в это время преимущественно различные предметы роскоши, а также ритуальные предметы. А это означает, что главными (если не единственными) потребителями южного импорта была племенная знать. Существовали ли в это время профессиональные торговцы, неизвестно, но, скорее всего, таких людей все же не было. Да и говорить о торговле в полном смысле слова тоже невозможно. Южные вещи были в большой мере дарами, получаемыми местными аристократами, позволявшими за это пришельцам с юга проходить через их районы. В это время возникает ряд укрепленных поселений, расположенных на расстоянии 50—75 км друг от друга, и сеть более мелких, явно подчиненных крупным. Такие аристократические общины и являлись реальными политическими единицами.

Кризис Тартесса и связанных с ним финикийских колоний отразился и на обществе Западной Месеты III - II в.в. до н.э.. К этому надо добавить и начавшиеся в это же время передвижения соседних племен. Все это привело и к кризису в местном кельтском обществе. Ряд старых поселений был оставлен. Но одновременно появляются новые, порой еще большего размера. Так, площадь поселения Лac Коготас составляет 14,2 га, а Месы де Миранда — 29,8 га. А позже появляются города (или, точнее, протогорода) площадью даже до 70 га.

Совершенствуется оборонительная система, стены укрепляются башнями, а перед ними вырываются специальные рвы. Прекращение южной торговли было компенсировано установлением связей с иберами, через посредство которых к веттонам попадали и греческие изделия, в частности керамика. Расцвет этой торговли падает на IV в. до н. э., хотя она продолжалась и в более позднее время. Раскопки показали, что культура этой фазы является органическим продолжением предшествующей, так что речь идет не о смене культуры или этноса, а о развитии того же самого общества.

Находки в некрополях показывают большое богатство, но распределено оно очень неравномерно. Наряду с богатыми могилами имеются и бедные. Но и там и там встречается оружие. Веттонское общество явно было в большой степени иерархическим с господством аристократии, но и рядовое население полностью от военной деятельности отстранено не было. Веттоны отличались воинственностью.

Страбон отмечает, что эта страна не очень плодородная. Здесь больше было развито скотоводство, чем земледелие, и веттоны славились как пастухи и всадники. Они разводили свиней, быков и коров, а также коней, игравших огромную роль в военном деле. Всем этим занимались мужчины, а женщины собирали в обширных лесах каштаны и желуди, активно используемые в пище: их размалывали в муку и выпекали из этой муки хлеб. Владельцами стад были аристократы, и можно думать, что именно этот вид собственности и обеспечивал их богатство.

На территории веттонов и их соседей в III - II в.в. до н.э. так же, как и на землях кельтиберов, были широко распространены гентилиции. Они также были родовыми единицами и являлись естественными рамками жизни определенного человеческого сообщества. Гентилиции играли довольно значительную роль в обществе; раскопки показывают, что каждая такая гентилиция занимала свое отдельное место в некрополе, и нет сомнения, что и в жизни именно гентилиция объединяла людей. В относительно крупном поселении обитало несколько гентилиций, хотя могли существовать и сравнительно небольшие родовые поселки. На основании археологических находок можно только предполагать, что во главе каждой гентилиции стояла своя родовая знать, и в тех поселениях, где жили несколько гентилиций, какой-то орган, объединяющий аристократов отдельных родовых единиц, управлял данным сообществом. Никакие объединения более высокого уровня не засвидетельствованы.

---

Народы северо-запада Пиренейского полуострова III - II в.в. до н.э. — галлаики, астуры, кантабры — жили в условиях родового строя. Начавшийся процесс иерархизации общества и выделения местной элиты был прерван; общество вернулось к более эгалитарной модели. Вполне возможно, что огромное влияние на это явление оказало прекращение связей с Южной Испанией. В результате социальное развитие началось заново и протекало довольно медленно. Все авторы говорят о наличии здесь большого количества мелких племен, которых Мела называет «народами», а Плиний — и «народами», и «общинами».

По Плинию, Астурия насчитывала 22 народа, Кантабрия — 9 общин, а Галлеция — 40. В состав астурийских и кантабрийских племен, как и кельтиберских, веттонских и лузитанских, входили гентилиции. И так же как в Кельтиберии, принадлежность к этим коллективам была важнее семейной связи. Судя по договорам, они были автономны и вели независимую политику. Впрочем, гентилиции признавали авторитет более высокого объединения — племени.

У галлаиков в III - II в.в. до н.э. место гентилиций занимали центурии. Вопрос об их сущности спорен. Думается, что это все же такие же родовые единицы, что и гентилиции. Центурий известно гораздо меньше, чем гентилиций. Это, как кажется, объясняется тем, что все упоминания таких коллективов дошли уже от римского времени, а Галлеция была более романизована, чем Астурия и Кантабрия, так что там меньше сохранились туземные институты. Каждый отдельный род жил в своем поселке. Такие поселки — castros — круглого или овального плана, расположенные на вершинах холмов, найдены археологами в большом количестве. В зависимости от силы рода и количества его членов и размеры поселков тоже были различны. Поскольку при упоминании центурий обычно называется также и народ или община, можно думать, что именно последние и были структурными подразделениями галлаикского общества.

Надписи говорят о несомненном патриархальном обществе, но все же кантабрам, возможно и астурам, были свойственны и признаки материнского права. Страбон пишет, что у кантабров мужчины дают приданое женам, дочери наследуют имущество и женят братьев. Вероятно, это связано с особенностями производства, ибо именно женщины занимались там земледелием. Главной отраслью хозяйства здесь было скотоводство, которое являлось чисто мужским занятием. У северных племен, возможно, уже начала выделяться военная аристократия и знатных людей героизировали в виде коней, но различия, видимо, проходили не внутри рода, а между родами.

В некоторых районах Испании III - II в.в. до н.э. жили племена, находившиеся на еще более ранней стадии родового строя. Такими были, например, харацитаны в Кельтиберии, обитавшие в пещерах.

---

---